"Это моя родина, моя сила". Как живет в отселенной Бартоломеевке ее единственный постоялец
Привычный уклад жизни в некогда шумной, утопающей в зелени садов и звенящем детском смехе Бартоломеевке, что менее чем в 20 км от Ветки, изменил апрель 1986 года. После аварии на Чернобыльской АЭС деревня попала в список зон последующего отселения. Отселяли людей с начала 1990-х. География, где получали новую прописку бартоломеевцы, - от Гомеля до Гродно и Витебска. Чтобы хоть на пару часов вернуться в родные места и "проведать" своих на деревенском кладбище - многие из бывших сельчан в канун и в день Радуницы преодолевают сотни километров. Ведь только в эти дни в деревню, где действует контрольно-пропускной режим, можно попасть без специального пропуска.
По пути на погост некоторые заезжают и поприветствовать Николая Афанасьевича Гордунова. Он тоже пытался начать новую жизнь вдали от малой родины, но не смог, вернулся. Почему? Этот вопрос местному Робинзону задали корреспонденты БЕЛТА.
Дом Николая Афанасьевича находим без труда - жизнь в нем выдает протоптанная к калитке дорожка да бережно высаженные в шине-клумбе нарциссы.
Вокруг же пейзажи совсем другие, без признаков жизни людей. Кирпичный дом напротив - с пустыми окнами-глазницами, кое-где заколоченными широкими досками.
Неподалеку хата с выкрашенным в коричневый цвет фасадом, желтыми резными наличниками и ставнями на окнах, но с уже завалившимся забором. Еще несколько лет в том доме тоже жили - Елена Музыченко и ее супруг. Когда деревню отселяли, женщина наотрез отказалась покидать родные стены. Так и оставались здесь, пока не ушли в мир иной.
"У Николая Афанасьевича специальный пропуск есть. Он сам прописан в Ветке, но живет здесь", - уточняет главный специалист главного управления по проблемам ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС Гомельского облисполкома Александр Першко.
"Хозяин! Дома?" - смотрит за зеленый забор он.
Первым выглядывает из калитки белый пес с черным ухом. "Бим зовут. Не бойтесь", - говорит нам о своем четвероногом друге спускающийся по ступеням крыльца мужчина. И первым делом приветствует за руку главного специалиста: "А я думал, может, Гришка заехал. У меня в эти дни много гостей. Из Пинска были, из Гомеля".
"Я и сам уезжал после Чернобыля, - обращается уже к нам хозяин дома. - В Гродно. Но в 1993 году вернулся. На Родину захотелось. Не прижился я там. Родина есть родина. Эта земля - моя сила".
"С женой я разошелся еще в 1986 году. Свои семьи и у детей. А я вот здесь живу. Один", - продолжает рассказ о себе Николай Афанасьевич.
Интересуемся, как же мужчине удается наладить быт в отселенном месте. "А можете зайти посмотреть", - радушен хозяин. Вот только Бим такому повороту событий, кажется, не слишком рад. Подняв уши вверх, пес забегает на крыльцо, занимает оборонительную позицию и громко лает на чужаков. "Свои, свои", - дает команду Николай Афанасьевич. Четвероногий охранник немного сопротивляется, но затем покорно сдается и позволяет зайти за зеленую дверь.
"За хлебом, молоком езжу в Ветку. Трасса же рядом - полтора километра от дома. А там маршрутка, автобус. Городик держу, а вот хозяйство нет. Легче купить сейчас. В магазинах - чего только хочешь", - объясняет мужчина.
Помогает по дому, огороду Николаю Афанасьевичу его племянница - Светлана Шевкунова.
"Я тоже бартоломеевская, но сейчас живу в Ветке", - отрывается от хлопот по дому женщина. Она подчеркивает, что не раз звала дядю перебраться в райцентр: "Но он тут прожил вечность. Никак не соглашается".
"Вот я и езжу. Пропуск у меня тоже есть. Сегодня помогу и сготовить ему что-нибудь, и на огородике цыбулечку посадить. Все-таки одному в 68 лет непросто", - продолжает Светлана.
Хозяин и его племянница заверяют, что их земледелие без риска: "Знаете, приезжали, на огороде замеряли, даже шведы были здесь, сказали, что садить можно".
В хате у печи, на стульях, на полу дремлют коты и кошечки всевозможных мастей. "Их 10 у меня. Со всех дворов пришли ко мне ", - улыбается хозяин, поглаживая рыжего пушистого по шейке.
"Как же вы без света живете?" - не находим на потолке привычных глазу люстр или лампочек.
"Почему же без света? Вот свет у меня", - показывает на примус и несколько керосиновых ламп в разных точках дома хозяин.
"А без радио, телевизора не скучно?" - продолжаем изучать быт батроломеевского Робинзона.
"Почему же без радио?" - включает приемник на батарейках Николай Афанасьевич, и аппарат на столе у окна выдает последний выпуск новостей.
"Ну а без связи как обходитесь? Вдруг чего…", - интересуемся у хозяина.
"Почему же без связи?" - достает мобильник он. Не дожидаясь следующего вопроса, племянница вынимает из сумки Power Bank: "И аккумулятор к телефону есть. Я в Ветке его подпитываю и привожу".
Полки у кровати хозяина в несколько рядов уставлены книгами. "Я любитель читать. И про войну, и фантастику, и детективы. Мне много книг передают. Если кто из знакомых чистит домашнюю библиотеку, все мне".
"А кроссворды - так это вообще его слабость, - добавляет племянница. - С каждой пенсии покупает. Знали бы вы, сколько мешков с разгаданными журналами повыносили".
Гостеприимный хозяин с удовольствием вспоминает и о том, какая была Бартоломеевка до Чернобыля, рассказывает о земляках, о том, как сложились их судьбы на чужбинах, рассуждает, как бы жила деревня, если бы не авария на ЧАЭС, и еще о многих других темах. И потом тихо и искренне признается: "Да, случается мне тут одному сумновато, но отсюда я уже никуда".
Фото Сергея ХОЛОДИЛИНА,
БЕЛТА.-0-
