Ядвига Желобкович
жена хатынца
В мае 2020 года ушел из жизни последний хатынец - Виктор Желобкович, который вместе с матерью вырвался из горящего сарая в марте 1943 года. Фашисты стреляли в них, однако смертельно раненой оказалась женщина, закрывшая мальчика своим телом и, умирая, приказавшая ему молчать, чтобы не быть замеченным фашистами. Целую ночь он провел на пепелище, в которое превратилась родная деревня. В день памяти трагических событий корреспонденты БЕЛТА встретились с женой хатынца Ядвигой Андреевной Желобкович, которая рассказала некоторые подробности из его жизни.
- Сегодня в Хатыни много людей. Вы также приехали на мемориал. Это дань памяти малой родине вашего мужа или семейная традиция?
- Супруг всегда приезжал в родную деревню. Даже когда ходил с тростью и ему было тяжело преодолевать весь этот каменистый путь по мемориалу, все равно просил его привезти домой, в Хатынь. Вы знаете, он не видел этих всех камней, памятников и сам не раз говорил, что Хатынь остается для него живой, такой, как была в детстве. Сейчас он ушел и по традиции 22 марта мы сначала наведываемся на его могилку, что на кладбище в Нивках, недалеко от Логойска, а затем едем в Хатынь. Вот и сегодня зять меня привез сюда. Я очень благодарна всем, кто помогает ухаживать за могилой мужа. Например, сотрудникам мемориала, с которыми я лично хорошо знакома.
- Рассказывал ли Виктор вам свою непростую историю?
- Вы знаете, когда мы с ним познакомились, он мне сказал, что привезет меня домой. Мы вместе приехали в Хатынь, а мемориала тогда еще не было. Здесь виднелась улица, фундаменты от хат, остатки печей, могилки, огороженные заборчиком. Мы сидели на траве, и он рассказывал о том, что произошло.
22 марта фашисты выгоняли всех из домов, они забирались даже в погреба, чтобы никто не мог скрыться. Гнали прикладами, били, загнали в сарай, который облили бензином и подожгли. Там была и семья моего мужа, в том числе братья Степан и Иван, сестра Анна. Виктор с мамой оказались в числе тех, кто смог вырваться из пылающего сарая, когда рухнули двери. Большинство сразу же было расстреляно фашистами. Его мать тоже смертельно ранили, а Виктор получил пулю в плечо. Мать тогда, умирая, приказала ему молчать, чтобы фашисты посчитали мальчика мертвым.
- Как мог семилетний малыш все это пережить?
- Он не просто пережил, а, находясь среди раненых людей, пытался помочь. В маленьких руках носил воду тем, кто просил пить. Набирал воду в шапку, ходил по горящему полю и слышал все эти стоны. Люди в деревню пришли нескоро - опасались того, что фашисты устроят засаду. Позже Витю забрали жители хутора, найдя его сидящим на уцелевшей жерди, словно птенец. Чужим людям не показывал своих слез, но, убежав на узкоколейку в лес, рыдал в полную силу, пытаясь выплакать свое горе.
Жил он в лесу у чужих людей в землянке в партизанах, немного "квартировал" у Устиньи Гапанович из Заречья Борисовского района. А потом с трудом попал в интернат для детей-сирот в Плещеницах.
- Как сложилась его жизнь после школы, как произошла ваша встреча?
- Еще в интернате посоветовали Виктору учиться на литейщика, специальность такую давали в ремесленном училище. Работа эта очень сложная, а он был худой, слабый, маленький, будто птенец. Правда, послушался. Определили его на завод имени Ворошилова, куда он вернулся и после армии. Работал формовщиком литейного производства, где мы и познакомились. Приду к нему в цех, а он грязный - только глаза и зубы светятся. Но главное, что характер у мужа был волевой: поставил перед собой цель поступить в институт и с третьей попытки стал студентом БНТУ.
- За это и полюбили его?
- Вы знаете, мы люди похожих судеб. Я осталась без матери в три года, отца потеряла в шесть. Росла в детском доме под Молодечно. Тоже окончила ремесленное училище и была распределена на тот же завод. Жили мы в одном общежитии. Как только познакомились в 1960 году, никогда не расставались. Витя был меня старше на семь лет.
Он всегда поражал меня своим спокойствием. Как оно ему давалась - непонятно. Всем всегда старался найти оправдание, не мог сказать о ком-то плохо. Мы с ним всегда говорили по душам, буквально с первых дней знакомства. Я так подробно знала его жизнь, его переживания, будто сама ее прожила. У нас с ним одна дочь Инна, внучка Татьяна и двое правнуков - Владислав и Екатерина.
- В Хатыни бывали часто вместе?
- Он всегда приезжал домой. Недалеко жила Зося, она нам хоть и не родная, но мы останавливались часто у нее, ночевали. В местных лесах собирали грибы. Хатынь для Вити была живой, он видел ее живой. Сюда рвалась его душа.
БЕЛТА.-0-
- Сегодня в Хатыни много людей. Вы также приехали на мемориал. Это дань памяти малой родине вашего мужа или семейная традиция?
- Супруг всегда приезжал в родную деревню. Даже когда ходил с тростью и ему было тяжело преодолевать весь этот каменистый путь по мемориалу, все равно просил его привезти домой, в Хатынь. Вы знаете, он не видел этих всех камней, памятников и сам не раз говорил, что Хатынь остается для него живой, такой, как была в детстве. Сейчас он ушел и по традиции 22 марта мы сначала наведываемся на его могилку, что на кладбище в Нивках, недалеко от Логойска, а затем едем в Хатынь. Вот и сегодня зять меня привез сюда. Я очень благодарна всем, кто помогает ухаживать за могилой мужа. Например, сотрудникам мемориала, с которыми я лично хорошо знакома.
- Рассказывал ли Виктор вам свою непростую историю?- Вы знаете, когда мы с ним познакомились, он мне сказал, что привезет меня домой. Мы вместе приехали в Хатынь, а мемориала тогда еще не было. Здесь виднелась улица, фундаменты от хат, остатки печей, могилки, огороженные заборчиком. Мы сидели на траве, и он рассказывал о том, что произошло.
22 марта фашисты выгоняли всех из домов, они забирались даже в погреба, чтобы никто не мог скрыться. Гнали прикладами, били, загнали в сарай, который облили бензином и подожгли. Там была и семья моего мужа, в том числе братья Степан и Иван, сестра Анна. Виктор с мамой оказались в числе тех, кто смог вырваться из пылающего сарая, когда рухнули двери. Большинство сразу же было расстреляно фашистами. Его мать тоже смертельно ранили, а Виктор получил пулю в плечо. Мать тогда, умирая, приказала ему молчать, чтобы фашисты посчитали мальчика мертвым.
- Как мог семилетний малыш все это пережить?
- Он не просто пережил, а, находясь среди раненых людей, пытался помочь. В маленьких руках носил воду тем, кто просил пить. Набирал воду в шапку, ходил по горящему полю и слышал все эти стоны. Люди в деревню пришли нескоро - опасались того, что фашисты устроят засаду. Позже Витю забрали жители хутора, найдя его сидящим на уцелевшей жерди, словно птенец. Чужим людям не показывал своих слез, но, убежав на узкоколейку в лес, рыдал в полную силу, пытаясь выплакать свое горе.
Жил он в лесу у чужих людей в землянке в партизанах, немного "квартировал" у Устиньи Гапанович из Заречья Борисовского района. А потом с трудом попал в интернат для детей-сирот в Плещеницах.
- Как сложилась его жизнь после школы, как произошла ваша встреча?
- Еще в интернате посоветовали Виктору учиться на литейщика, специальность такую давали в ремесленном училище. Работа эта очень сложная, а он был худой, слабый, маленький, будто птенец. Правда, послушался. Определили его на завод имени Ворошилова, куда он вернулся и после армии. Работал формовщиком литейного производства, где мы и познакомились. Приду к нему в цех, а он грязный - только глаза и зубы светятся. Но главное, что характер у мужа был волевой: поставил перед собой цель поступить в институт и с третьей попытки стал студентом БНТУ.
- За это и полюбили его?- Вы знаете, мы люди похожих судеб. Я осталась без матери в три года, отца потеряла в шесть. Росла в детском доме под Молодечно. Тоже окончила ремесленное училище и была распределена на тот же завод. Жили мы в одном общежитии. Как только познакомились в 1960 году, никогда не расставались. Витя был меня старше на семь лет.
Он всегда поражал меня своим спокойствием. Как оно ему давалась - непонятно. Всем всегда старался найти оправдание, не мог сказать о ком-то плохо. Мы с ним всегда говорили по душам, буквально с первых дней знакомства. Я так подробно знала его жизнь, его переживания, будто сама ее прожила. У нас с ним одна дочь Инна, внучка Татьяна и двое правнуков - Владислав и Екатерина.
- В Хатыни бывали часто вместе?
- Он всегда приезжал домой. Недалеко жила Зося, она нам хоть и не родная, но мы останавливались часто у нее, ночевали. В местных лесах собирали грибы. Хатынь для Вити была живой, он видел ее живой. Сюда рвалась его душа.
БЕЛТА.-0-
- размещаются материалы рекламно-информационного характера.