В Афганистане получен колоссальный опыт противостояния терроризму, востребованный и сегодня
15 февраля 2014 года исполняется 25 лет с того дня, как Афганистан покинули советские войска. Окончилась война, которая длилась более 9 лет. Война, которая стала первым опытом борьбы с вооруженными фанатиками, неуправляемыми никем, кроме своих полевых командиров. Сегодня, когда Афганистан продолжает оставаться горячей точкой на планете, когда международный терроризм преподносит страшные уроки, опыт воинов-афганцев как никогда востребован, а их честь и верность должны быть примером молодому поколению. О том, каким был этот опыт, в каких условиях он приобретен и как сегодня в мирной Беларуси живется людям, прошедшим горнило Афгана, в интервью корреспонденту БЕЛТА рассказал председатель Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания по национальной безопасности, председатель общественного объединения "Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане" ветеран боевых действий Валерий Гайдукевич.
- Валерий Владимирович, вы в составе ограниченного контингента советских войск в числе первых вошли в Афганистан в 1979 году. Расскажите, как это было?
- В то время я служил командиром парашютно-десантной роты 350-го парашютно-десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. В ночь с 10 на 11 декабря 1979 года нас подняли по тревоге и отправили в Быхов. Оттуда техника воздушным транспортом ушла на один аэродром, а личный состав самолетами Ил-76 перебазировался на другой. Затем нашу роту самолетами перебросили на юг Казахстана на Чимкентский аэродром, где мы пробыли более недели. Первые три ночи спали в самолетах, потом нас разместили на базе авиационного полка. Наш батальон ночевал в клубе роты, я, например, жил в библиотеке.
В зависимости от складывающихся обстоятельств существовало несколько планов того, как мы высадимся в Афганистане. Планировалось, что наша дивизия посадочным способом десантируется на два аэродрома - Кабул и Баграм. Если бы аэродромы нас не приняли, командир дивизии должен был садиться по локатору. Другой вариант: если бы ничего не получилось в Кабуле - садились бы на Баграм. И третий план: десантироваться парашютным способом на Кандагар. Однако все пошло по первоначальному плану. Мы приземлились, часть дивизии шла на Баграм, другая, в том числе наш полк, - на Кабул. Мы были в группе захвата.
И в ночь с 26 на 27 декабря произошла афганская революция. Витебская дивизия за одну ночь заняла все те объекты, которые ей были поручены. В частности, наша рота блокировала 8-ю пехотную афганскую дивизию. Она стояла в 10-15 км от Кабула. И задачи были расписаны для каждого подразделения. К примеру, один из батальонов захватывал генеральный штаб. При этом в ходе операции мы не потеряли практически ни одного человека. Потери были в специальных подразделениях, тех, которые штурмовали дворец Амина.
Поначалу было много неразберихи, но мы справились. За эту операцию дивизия была награждена орденом Ленина, полк - орденом Красного Знамени, а я получил орден Красной Звезды. После выполнения поставленных задач мы собрались на аэродроме и должны были улетать. Остальное было не нашей задачей, дальше должны были действовать наземные войска.
- Но что-то пошло не так?
- Получилось так, как получилось. Нашу дивизию было принято решение оставить. Наземные войска, которые пришли, были в основном укомплектованы из резерва, и проблем с ними была масса. Среди них были такие, кто, как начиналась стрельба, выскакивал из БТР и прятался под броню. Было очевидно, что их нужно менять. Поэтому один из наших полков сразу стал на охрану резиденции президента Афганистана Бабрака Кармаля, другой - отправился на патрулирование Кабула. Еще полк остался на аэродроме.
Позднее резервистов сменили солдаты срочной службы. Войска перебазировались из других регионов - в Средней Азии войск практически не было, только сокращенные части.
- Каково было адаптироваться на совершенно чуждой, негостеприимной, скалистой земле, в таком непривычном климате?
- Первое время чувствовали себя не очень здорово. Этот момент почему-то не был продуман командованием. Нас это удивляло тогда, ведь всегда перед крупными учениями выдавались специальные методички и материалы, которые подробно рассказывали, с чем предстояло столкнуться. Я, к примеру, до этого горы видел только на картинке. А тут Кабул, который находится на высоте 1600 м над уровнем моря. Первые месяцы после выхода в горы возвращались с двумя-тремя бойцами, которые теряли сознание от тепловых ударов.
Нам повезло, что боевые действия начались только в марте. Было время подготовиться, акклиматизироваться. Постепенно втянулись, стали нормально ориентироваться в горах. И солдаты, и офицеры уже понимали, с чем столкнулись.
- А с чем столкнулся советский контингент в Афганистане?
- Наше высшее руководство ориентировалось на старые понятия войны в горах, было в этом плане какое-то закостенелое. Предполагалась типичная война, сплошная, когда есть фронт. И первое время афганцы действительно то и дело пытались нас атаковать массово. Только вот очень быстро поняли, что это бесполезно, и изменили тактику. Война стала практически партизанской, а это предполагает серьезные отличия от позиционного противостояния. Они стали воевать против нас из засад, подкарауливали в горах, а там очень непросто воевать. Очень своеобразная тактика. Днем он стоит с тяпкой, а ночью воюет против нас с оружием.
Но мы тоже перестроились. Когда это связано с потерями, есть угроза твоей собственной жизни, ориентируешься и реагируешь на проблемы гораздо быстрее. Никто среди нас не собирался терять людей. И как только мы натыкались на сопротивление, сразу же привлекался огонь артиллерии, авиации, старались подавить противника и только потом двигаться дальше. Была даже такая поговорка: прежде чем куда-то ступит нога солдата, в это место должен упасть снаряд. Поэтому и потери у нас были минимальные.
Проблемы начались позже. Афганцы воевали там годами, это был очень опытный противник. А у нас срочники сменялись, кто-то возвращался домой, кто-то прибывал из Союза. Они приезжали и думали, что все знают о военном деле. А практика несколько отличается от теории.
Откровенно говоря, наш контингент в Афганистане - это была лишь десятая часть того, который реально должен был там быть. Но военных не послушали, и никто на увеличение контингента не пошел. А нужно было учитывать, что у Афганистана всегда была открыта граница с Пакистаном. И некоторые воинствующие племена кочевали между этими двумя странами. Если бы граница была закрыта, было бы значительно легче, но на это не хватало ни сил, ни средств.
К тому же, на нас ополчился весь мир. Нашим противникам в Афганистане оказывал помощь мусульманский мир, США. Это и финансовая помощь, и поставки оружия. К примеру, пока у противника не появились стингеры, мы комфортно себя чувствовали. А затем они стали сбивать наши вертолеты и самолеты. Те же талибы - это ведь изобретение американцев, которое они тогда создали для войны с нами. А теперь сами же против них воюют.
- Оценивая произошедшее сейчас, какие задачи выполняли советские войска в Афганистане?
- Лидеры афганских племен никогда не признавали централизованную власть. И никогда не признают. Они и между собой не могли найти взаимопонимания, до сих пор живут там своими кланами. И один клан будет воевать на одной стороне, а другой - на другой. Это обычная ситуация для них. Нам хотелось за нашими границами иметь добрых соседей, а не врагов.
Свою задачу в Афганистане мы все же выполнили. Сейчас много ведется рассуждений о том, нужна была та война или нет. На мой взгляд, было принято единственно верное решение, учитывая существовавшую в то время геополитическую обстановку. Можно сказать, что тогда в Афганистане советские войска противостояли терроризму. Эта была первая проба того, как с ним можно бороться. И нас никто оттуда не смог выгнать - мы вошли и вышли по приказу. Опыт был получен колоссальный. В белорусской армии в настоящее время его изучают очень серьезно.
- Как приняло советских солдат местное население?
- Мы прилетели в мусульманскую страну и понятия не имели, что это такое. Никогда с этим не сталкивались. А ситуация была очень непростой. В то время около 96% населения Афганистана было безграмотным. И для них то, что сказал мулла, - это закон. Проблемы возникали в большом количестве. Мы же были очень доверчивыми и все принимали за чистую монету. А было очень просто: он мог тебе улыбаться, все нормально, а спиной повернешься - и с этой же улыбкой ударит тебя ножом в спину.
Был такой случай. Приходит один из афганцев и говорит, мол, в таком-то доме находится штаб исламской революции. Поднимается наш вертолет, наносит удар, и дома нет. А потом выясняется, что в этом доме жил кровный враг этого афганца, и он фактически нашими руками его уничтожил. Было и такое. Мы долгое время не понимали, в какой стране находились. Только позднее пришло это осознание.
Еще один пример. Мы стояли на охране аэродрома, а рядом находился кишлак. Мне докладывают: со стороны кишлака в нашу сторону бежит толпа мужчин. Ну, я командую "рота к бою", сам тоже в боевую машину, снаряд в пушку. Смотрим - толпа мужиков в белых балахонах бежит в нашу сторону. Мы же не видим, вооружены они или нет, что у них под балахонами. Между нами было кладбище, если бы они перебежали его, мы открыли бы огонь. На этом направлении стояли четыре боевые машины. А оказалось, что у этих людей были похороны. И это такая традиция - они хоронят практически бегом. Вот они выбежали из кишлака, прибежали на кладбище и вернулись обратно. А пробеги на 400 м дальше и понятно, что случилось бы. Мы ведь не знали, что происходит.
Случались, конечно, разные инциденты, но мы старались не перебарщивать. И многие афганцы относились к нам достаточно лояльно. Позитива было больше. К примеру, мы доставляли много гуманитарной помощи, сопровождали колонны на дальние кишлаки. Так как с медициной в Афганистане было очень проблематично, наши доктора старались помогать по мере возможности и сил. Мы пытались развивать эту страну, наладить там производство. В Кабуле у нас был домостроительный комбинат и машиноремонтный завод, что-то было и в Баграме. А это рабочие места для людей.
И сейчас афганцы, сравнивая нас с американцами, говорят, что мы были более лояльными и полезными для них, называют нас "настоящими военными". У американцев тактика другая, они по-другому себя ведут.
- А была возможность следить из Афганистана за мирными новостями из дома?
- Конечно, у нас было радио, доставляли газеты. Только, как правило, с опозданием на два-три дня. Но мы их читали, узнавали новости. К примеру, даже за ходом Олимпиады-80 следили.
- Валерий Владимирович, поговорим о дне сегодняшнем. Вы возглавляете Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане. Чем он занимается?
- Сегодня в Белорусском союзе ветеранов войны в Афганистане состоит около 13 тыс. воинов-афганцев, хотя в Беларуси проживает около 27 тыс. ветеранов той войны. Мы определили два основных вектора нашей деятельности. Один из них - это патриотическое воспитание молодежи. Все понимают, что время идет, нашим ветеранам Великой Отечественной нужна смена. По сути, мы чувствуем себя их преемниками в вопросах воспитания нового поколения. Ведь в Афганистане тогда воевали такие же мальчишки - 18- и 19-летние. Со временем моральные ценности остаются прежними - это такие всеобъемлющие понятия, как патриотизм, преданность Отечеству, своим идеалам и принципам. Сегодняшние парни также должны быть настоящими мужчинами, людьми, которые могут постоять за себя, за свои убеждения, храбрыми, способными защитить свою Родину в любой ситуации. А Родина - это и наши близкие, родные, друзья.
Мы ведем работу по воспитанию молодых людей, привитию им этих качеств. Члены нашей организации по всей стране постоянно принимают участие в различных мероприятиях, много общаются с молодежью. Эта работа ценится в нашей стране, некоторые наши ветераны-афганцы отмечены за нее государственными наградами.
Еще одна важнейшая задача организации - помощь тем нашим членами, которые в ней нуждаются. Средний возраст ветерана-афганца сегодня - 54 года. И около 90% тех, кто состоит в нашей организации, - это самодостаточные люди, которые как-то нашли свое место в жизни. Но есть и те, кто по разным причинам не смог устроить свою жизнь. Этим людям мы стараемся помогать. В большинстве случаев находим понимание в структурах государственной власти, нам оказывает активную поддержку Министерство труда и социальной защиты. У нас очень добрые отношения с губернатором Минской области Семеном Борисовичем Шапиро еще со времен его работы в Гродненском облисполкоме.
В настоящее время на рассмотрении Президента находится наше предложение в связи с изменением жилищного законодательства об обеспечении возможностью построить или купить жилье ветеранам боевых действий, которые ни разу не пользовались государственными субсидиями.
Есть и еще одна проблема. У нас существует категория инвалидов 3-й группы, которые получили инвалидность, не имея стажа работы. Сейчас они получают минимальную пенсию. Это один из вопросов, который нуждается в скором решении. Под эту категорию в нашей организации подпадают около 300 воинов-афганцев.
- 15 февраля отмечается 25-летие со дня окончания вывода советских войск из Афганистана. Какое значение имеет для вас эта дата?
- У каждого из нас было свое 15 февраля - тот день, когда лично мы уходили из Афганистана. К примеру, для меня это было в 1982 году. А в декабре нынешнего года будет уже 35 лет, как я вошел в Афганистан. И эти даты как-то понятнее. У каждого они свои. А непосредственно 15 февраля - это день памяти о тех, кто не вернулся с той войны. Для этого и проводятся торжественные мероприятия по всей стране. И практически в каждом районе есть свои павшие воины-афганцы. В Минске главные мероприятия состоятся в этот день на острове Мужества и Скорби.
Возможно, сегодня кому-то трудно понять это, кто-то считает, что это была такая прогулка и нас туда никто не посылал. Когда это лично не касается, нет близких людей, которые с этим столкнулись - это трудно понять. Но у каждого из нас там остались не только подчиненные, но и близкие, друзья, с кем-то мы вместе воевали, с кем-то учились. Нам повезло - мы вернулись. Кто-то ушел из жизни позже, уже в мирное время. И 15-го числа мы вспоминаем наших товарищей.
Виталий ПЕТРОВИЧ
